Однако очень быстро «духовный» сад был «присвоен» мирянами: за высокими стенами готических замков выросли «сады любви, отличающиеся от монастырских разве что размерами. Те же аллеи, пересекавшиеся крестом, те же плодовые деревья – однако скромный фонтан для питьевой воды превратился во вместительный «бассейн», где нередко купались обитатели замки. Кроме того, появились и первые «газоны»: это были лужайки для турниров. Эпоха Ренессанса несколько «сместила акценты»: вдохновляясь уже не христианским эдемом, а римскими садами и парком Платоновской академии, она украсила сад многочисленными античными статуями. Однако истинный рассвет паркового искусства начался только на заре Нового времени.

Регулярный сад: шутливый пафос

Это был Золотой век садового искусства: не потому, что сады той славной эпохи достигли таких огромных размеров, что в них можно было заблудиться, а устройство дворцового сада обходилось не дешевле, чем возведение самого дворца. Кроме того, сады барокко – очень «интеллектуальные» сады: аллегорические скульптурные группы, символические элементы, сложные садовые лабиринты, прогулка в которых требовала немалых умственных усилий, «зеленые кабинеты» для размышлений… Барочный сад – это ребус, который предстояло разгадывать. Однако «интеллект» такого сада сочетался с жизнелюбием: прежде всего такие сады предназначались для пышных празднеств с вошедшими тогда в моду фейерверками.

Увеличившиеся площади парков заставили мастеров садового искусства задуматься о его композиции. Садовники барокко искали собственное, ландшафтное «золотое сечение»: сочетание открытости, обширных перспектив – с интимностью и уютом. Идеальных пропорций удалось достичь с помощью умелого зонирования: прямые и широкие главные аллеи пересекались с более узкими дорожками, которые вели в укромные уголки, а широкие газоны и «лужайки» с обширными яркими клумбами чередовались глухими портьерами. На холмах красовались беседки, в склонах прятались гроты. Эпоха барокко полюбила живые изгороди: по периметру сад обычно обсаживался сплошной зеленой стеной из деревьев, а внутри в обилии появлялись уютные «кабинеты», «кулисы» и обширные лабиринты из фигурно подстриженных кустарников. Кроме умелого зонирования такие сады отличались смелым использованием различных уровней: мастера барокко впервые, со времен «Висячих садов», восприняли перепад рельефа не как недостаток, а как достоинство.

Непременный атрибут барочного сада – фонтан, в создании которых мастера XVI–XVII веков достигли совершенства, которое еще долго не удавалось превзойти. Вертикальные фонтаны, чьи струи сливались в сложные композиции, каскады, украшенные аллегорическими скульптурными группами, и их полная противоположность – «шутейные фонтаны». Спрятанные в зарослях кустарника или поджидающие случайного гостя под гравием дорожек, они неожиданно обливали свою «жертву».

«Шутейность» была непременной чертой настоящего барочного сада: склонность к монументальности, пафосу, любовь к аллегорическим композициям и символическим элементам уравновешивалась иронией. Именно в эпоху барокко достигло своего развития петарное искусство: художественная стрижка деревьев и кустарников придавала растениям самые неожиданные и причудливые формы.

Барочная «шутливость» предполагала «потешность» петарных форм: а вот появившийся в конце XVII столетия классицизм стремился к их «архитектурности». Кусты, превратившиеся в скульптуры или «мебель», уступили место строгим, идеально-правильным геометрическим формам: квадратным кустарникам, кронам в виде шаров…

Пафос классицизма уже не был смягчен иронией: классический регулярный сад был рожден рассветом французского абсолютизма, стремящегося воплотить себя в самых величественных формах. Ровный рельеф, осевое деление, любовь к открытым площадкам, прямым аллеям и далеким перспективам – именно таким пространством окружали себя великие монархии Европы. Что ж, весьма проницательно с их стороны: все симметричные формы вызывают у людей бессознательные ассоциации с силой, уверенностью и надежностью их обладателя.

Мир хижинам, война дворцам!

«Мужественные британцы, презирая иноземные обычаи, предоставляют своим садам свободу от тирании, угнетения и автократии», – заявил Александр Поуп, поэт и горячий сторонник партии либералов.

В отличие от «мужественных британцев» французы презрением к иностранным обычаям и новым идеям не отличались: пропагандистом «либерального», пейзажного сада стал бунтарь и просветитель Жан-Жак Руссо. А молодая королева Мария Антуанетта, вопреки здравому смыслу, стала его горячей сторонницей, воплотив «пейзажные принципы» в парке Тюильри. Первые нерегулярные сады были выращены в стилистических рамках рококо и были воплощением легкомысленного изящества. Возможно, «французский пейзажный стиль» вполне мог бы стать не менее блестящим, чем «французский регулярный стиль», если бы не превратности истории, трагически оборвавшей его развитие. В конце XVIII века «пульс жизни» Франции был перенесен с парковых аллей на парижские площади, и многие владельцы слишком уж обширных и роскошных загородных участков буквально потеряли головы… Так как ни якобинцы, ни бонапартисты не отличались любовью к тихой загородной жизни, в развитии паркового искусства стала лидировать Англия.

Английский сплин и темные аллеи

Рожденные просветительским девизом «вернуться к природе», уже в эпоху романтизма пейзажные сады «забыли» свое предназначение. «Естественность» по- прежнему культивировалась, и английские садовники XIX века вмешивались в природу как можно более тонко и незаметно, стремясь не поразить своим мастерством, а раскрыть естественную красоту материала или пейзажа. И все-таки, в Англии эпохи романтизма сад снова становится символом. Однако если регулярные сады барокко и классицизма олицетворяли «гармоничное общество», то пейзажные сады были «продолжением души». Романтический сад XIX века символизирует Личность (как правило, личность в дурном настроении… )

Так же, как сады барокко приправлены иронией, романтические сады пронизаны грустью. Вернее, «меланхолией»: двести лет назад истинно возвышенный, поэтический дух почему-то считался не совместимым с хорошим настроением. Если сады прежних эпох были предназначены прежде всего для веселых праздников, то английские – «для уединенных размышлений».

Даже сама природа копировалась весьма избирательно: и, кажется, впервые благодатные ландшафты Италии и Греции, располагающие к дионисиям и вакханалиям, перестали быть образцом для подражания! Садовники романтизма вдохновлялись английскими литераторами, самозабвенно описывающими вересковые пустоши, горные перевалы и извилистые горные тропы. Именно в XIX веке в садах впервые стали появляться малые формы из дикого камня, сложные фонтаны сменили искусственные пруды и ручьи, обрамленные камышом, ирисами и лилиями, а аллеи перестали проводить по линейке.

Впрочем, это совсем не означает, что в садах той эпохи «природа» сменила «культуру», а «естественность» - «цивилизацию»: пейзажный сад романтизма украшен «следами истории». Традиционные статуи, стилизованные под античность, зачастую дополнялись имитациями развалин храмов и алтарей.

Ландшафтное искусство XX века оказалось столь же эклектичным, как и архитектура XIX столетия. Садовники смело копируют любые формы, придавая им иное содержание, миксуют стили и без всяких предрассудков «учатся» у самых экзотических культур. Что ж, синкретизм, смешивающий эпохи и культуры в поисках новых возможностей, обычно становится предтечей нового стиля. Так что, возможно, XXI столетие подарит нам новую концепцию сада.

Источник: Журнал Элитдом

2011-7-4 20:08