Предмет для философских споров

У Конфуция есть рассказ об одном бедном старике, к которому в дом вошел странник. Дело было зимой, а у старика в хижине не нашлось дров. Чтобы исполнить долг гостеприимства, хозяин бросил в очаг свой бонсай. Конфуций считал этот поступок прекрасным: человек пожертвовал самым драгоценным, чтобы поступить как должно. Другой китайский философ — Ян Цзы — осудил и сам поступок, и Конфуция, который хвалил старика. По мнению Ян Цзы, старик пожертвовал более ценным — деревом, которое передавалось в его роду от отца к сыну и которое он в общем-то должен был оставить в наследство своим сыновьям. И все ради менее ценного долга — гостеприимства. Так что бонсай в культуре Древнего Китая ценился необычайно высоко и был знаковым предметом.

Китайцы или японцы?

Сегодня говоря «бонсай», большинство из нас вспоминает прежде всего Японию, хотя для нее искусство бонсай является заимствованием из Китая. Но благодаря своей способности принимать в себя и сделать чужое по-настоящему своим Япония сохранила многое из того, что утратили нации-прародители. Полагаю, бонсай приобрело популярность в этой стране еще и потому, что это искусство словно создано именно для Японии. Для страны, где на весьма ограниченном пространстве возникает нечто, это пространство «раздвигающее». Например, деревья, которые могут иногда уместиться на ладони, являясь при этом точной копией своих собратьев-великанов.

Символ вечной жизни

Пристрастие к бонсай во многом тяга к чему-то постоянному, долговременному, непреходящему... Может, поэтому одно время бонсай были суперпопулярны в среде американской итальянской мафии. Существует даже фотография известного гангстера Лаки (Счастливчика), который сидит в своем кабинете, обставленном антикварной мебелью, а рядом с его креслом на подставке красуется дорогущий бонсай — старая кряжистая сосна, возраст которой может исчисляться несколькими столетиями. Я думаю, что Лаки, который был довольно образованным человеком, приобрел бонсай не только потому, что считал престижным потратить немалые тысячи долларов на столь необязательный предмет. Это дерево — нечто устойчивое и неизменное, а человек, владеющий деревом, которое на несколько столетий старше его самого, может полагать и себя чем-то постоянным. Так что если для китайца бонсай служило предметом любви, любования и медитации, то для европейца оно зачастую служит подтверждением его собственной значительности. Впрочем, легендарного Счастливчика бонсай не укрепило и не спасло. Гангстер погиб в результате очередной войны между группировками.

Не скорее, чем постройка храма

Восточные бонсай — аристократы, в них нужно разбираться, приобрести их нелегко и недешево, они требуют ухода, внимания, становятся предметом гордости владельца. Классические бонсай создаются из деревьев, которым на роду написан долгий век, — сосны, определенные виды долгоживущих лиственных. А сколько растет такое дерево, пока не обзаведется толстым стволом и развесистой кроной? Вот именно — долго! И все эти долгие годы человек, который формирует бонсай, изощряется. Ищет в природе росток, из которого потом вырастет деревце, помещает его в специальный плоский сосуд, заставляет прижиться в помещении. А «соглашается» на такое «извращение» один из десяти саженцев, не больше... Кроме того, считается, что хилые, неразвитые, самой природой обреченные на уродство саженцы брать для бонсай не стоит. Хотя из них сформировать карликовое деревце проще! Но если речь идет именно об искусстве бонсай, то любой уважающий себя мастер предпочтет здоровый экземпляр.

Затем начинаются годы (иногда и десятилетия) «издевательства» над деревцем. С него удаляют листья и иголки, позволяют отрастить новые, очухаться, а потом снова все снимают. До тех пор пока деревце не смирится с судьбой и не начнет выпускать крохотные листочки или коротенькую хвою, больше соответствующую его будущему размеру. Одновременно ствол обременяют гирьками, перетягивают веревками и проволоками, чтобы деревце и не подумало тянуться вверх, а наращивало ствол вширь. Ветки тоже подрезают, направляют теми же гирьками вниз, искривляют при помощи проволок и заставляют «задубеть» в таком положении. Разумеется, почву в сосуд тоже насыпают специальную, и о правильном освещении заботятся, и корни при пересадке подрезают на треть, чтобы деревце и не помыслило вглубь расти и силу набирать. И так продолжается годами, пока карлик окончательно не смирится и не прекратит стремиться к тому, чтоб вырасти нормальным, обычным, здоровущим деревом.

Форма бонсаи возникает на тонкой грани человеческой воли и воли самого дерева. И никогда нельзя полностью подчинить его только своей фантазии: если вы потребуете от деревца чего-то для него невозможного, то оно может просто погибнуть, несмотря на то что не менее выносливо, чем его природные собратья.

Смотри и думай о хорошем!

В древности бонсай являлись для китайцев и японцев свидетельством того, что их предки обладали хорошим вкусом, ведь создать гармоничное, пропорциональное дерево нелегко. Это произведение человека и природы способно очень многое рассказать и о человеке, который его растил и формировал, и о его нынешнем владельце.

А вот у некоторых современных людей бонсай может вызвать очень неприятные исторические ассоциации. Невольно вспоминается средневековый метод выращивания придворных уродов. Маленького ребенка помещали в причудливый глиняный сосуд. По мере роста тело ребенка принимало его форму. Когда сосуд разбивали, свету представал уродец с горбами и наростами, с искривленными конечностями...

Но на самом деле как раз здесь пролегает граница между европейским и восточным отношением к предмету! Бонсай не дерево, искалеченное человеком и подчиненное его извращенной фантазии, а близнец природного исполина; мост между людьми и природой. Бонсай — это своеобразный метод видения, осознания мира. И это понимает не только мастер бонсай, но и человек, приобретший дерево.

На наш вкус

С начала ХХ века Европа начала увлекаться всем восточным: литературой, живописью, прикладным искусством. В том числе и бонсай. Но если с пониманием литературы и искусства дела обстояли неплохо, то бонсай в сознании среднего европейца до сих пор воспринимается очень по-своему. В Европе эти карликовые деревца превратились в модный товар. А искусство их создания — в ремесло. Жаль... Хотя если посмотреть с другой стороны, то мы вообще-то этому радоваться должны: лет десять назад мы бонсай видели только на картинках, а теперь в цветочном магазине. Конечно, это окажется не древняя кряжистая сосна, а чаще всего небольшое молодое лиственное деревце, которое растет быстро и формируется не так долго и тяжело, как классический бонсай. Но они там есть! Их даже купить можно! При этом не разорившись: самые дешевые бонсай европейского производства стоят 10 Ls. Есть и дороже — цена зависит от возраста дерева и растет вместе с ним в геометрической прогрессии.

А напоследок хочется сказать: «Конечно, философская ценность бонсай — это великая вещь; мания величия американско-итальянских «братков» — это любопытно, но разве ж дело в этом? Просто я почувствую себя несколько иначе, если на подоконнике каждую весну еще лет 30-40 будет зацветать карликовая яблоня, а каждую осень на ней будут появляться яблоки — крохотные, кислые, но съедобные. И останется прикидывать: деревце переживет меня, или я его... Будет с кем помериться долголетием!»

Источник: Люблю, Латвия

2012-6-14 12:00